Когда мы доехали до Никко , уже всерьёз завечерело , в городе зажглось уличное освещение . Автобусные остановки освещались оранжевыми шарообразными фонарями , так что казалось , что над каждой остановкой восходит небольшая луна . Местные жители входили и выходили , так что наша эскадра из трёх автобусов нарушила своё построение : один автобус останавливался , другой его обгонял , если , конечно , в нём самом не было людей , желающих выйти , о чём водитель знал заранее – кнопки для пассажиров были по всему салону и срабатывали с характерным , много раз слышанным в аниме диньканьем . Я смотрел на вечерний Никко , на его тёмные горы под бесцветным небом – и удивлялся тому , насколько же он изменился . Конечно , любое место выглядит по-разному в зависимости от времени суток – но сейчас мне казалось , что я попал в совершенно другой город . Наверное , это потому , что я никогда не видел Никко в изменении , во временном развитии – только в двух дискретных состояниях : днём и вечером .
Мы проехали укутанный в сумерки , спящий храмовый комплекс , проехали мост Shinkyo и свернули на улицу , ведущую к станции . Уличные фонари здесь тоже имели форму шара , как будто над улицей проходил парад планет . Мне нравилось , что все эти планеты были тёплыми , оранжевыми . Мирные домохозяйства освещались обычными , белыми лампочками .
Очень скоро мы оказались у остановки номер 2 – «Станция Тобу-Никко» . Я нажал на кнопку , хотя в этом не было необходимости - здесь и так выходили почти все . Но мне сложно хотелось динькнуть . Я заплатил за проезд – и вышел из автобуса в тепло , пятисотметровое тепло Никко . О , если бы вы только знали , как в Японии тепло ! Нежели мне никогда больше этого не почувствовать ?
Решив больше ничего не осматривать , я сразу отправился покупать билет до Асакусы . Зайдя на станцию , я моментально увидел офис «Тобу» - но там никого не было . Свет тоже был выключен . Посему я пошёл спрашивать у дежурного . Он подтвердил , что идти надо в офис , и вернувшись туда , я понял , что кое-чего не заметил : сбоку светилось окно кассы . Я выстоял короткую трёхчеловековую очередь , прекрасная девушка в окошке спросила , подходит ли мне следующий поезд и продала мне билет . Поезд отходил , не помню точно , то ли в 19:41 , то ли в 19:47 , и до отправления оставалось всего семь или восемь минут , так что медлить явно не стоило . Кстатит говоря , уже вернувшись в Латвию , я обнаружил , что у меня в блокноте записано , что последний поезд из Никко уходит в 19:18 , что явно не соответствовало действительности . То ли ошиблась HyperDia , то ли , что куда более вероятно , ошибся я при пользовании ею . (Если бы это было правдой , то пришлось бы возвращаться по линиям JR через незнакомую Уцуномию) . На самом же деле мой поезд был в расписании то ли третьим , то ли четвёртым с конца . Словно бы по контрасту с утром , на этот раз мне достался самый шикарный из всех никковских поездов – Spacia Kegon . Все места в нём – резервированные . Зайдя в вагон , я разыскал своё и уселся на широченное кресло , где могло бы поместиться как минимум полтора меня . Впереди даже была подножка для ног , но я , разумеется , ей не пользовался – не хотелось выглядеть как богатый .
Через несколько минут мы поехали . Я успел ещё сделать прощальное видео Никко – 8955 . Мимолётные японские сумерки заканчивались . Если первые десять-пятнадцать минут за окнами ещё плыли тёмно-лиловые тени , то потом всё как будто провалилось в угольный мешок . До тех пор , пока не выехали из гор , окна казались словно бы отлакироваными чернотой , в которой лишь изредка панически метались красные огни переездов . Повороты угадывались лишь по тому , что поезд плавно мотало то туда , то сюда . По выходу на равнину потянулись слабые , гибнущие огоньки , стало возможным оценить скорость поезда . По моим ощущениям , Spacia Kegon идёт не намного быстрее Nikko Express , да и останавливается не то чтобы сильно реже . Главное её преимущество – в том , что не надо делать пересадку , да и вагоны , конечно , поудобнее . Правда , за это приходится платить лишнюю тысячу йен .
Не знаю почему , но сейчас меня снова охватило то же самое чувство отчаяния , что и два года назад при возвращении на шинкансене из Сендая . Я не хотел возвращаться , не хотел выходить из ночной темноты к людям , пусть даже и к японцами . Там , где люди – там нет покоя , нет мира в душе . И я знал , что в отличии от тех гор , от которых я сейчас тремительно удалялся , здесь , на равнинах и на рванинах , среди людей мне не найдётся места . А впереди уже поднималась давящая , нерушимая стена света . Это , выхватывая нас из ночной свободы , светил бессонный Токио . Безжалостные огни бросались на ночь , как дикие звери , кромсали её , вырывая кусок за куском . Если бы они ещё были оранжевыми – но они были синими , ледяными . И постепенно Токио , своими огнями , окружил нас и захватил в плен . Один раз повстречался пожар – пожарные машины тоже окружили дом и брали его на приступ , как Токио – нас . Не знаю почему , но я решил , что в этом доме живёт хикикомори , которые сейчас потерял самое главное в жизни – своё одиночество .
И вот снова давящая на темя тысячетонной бетонной пятой станция Кита-Сенджю . Теперь огни были всюду – сбоку , сверху , снизу . Уходящий куда-то в неизвестные небеса столб света – Tokyo SkyTree – насмешка возможностей человека над самим человеком . Или насмешка человека над человеком . Поезд жалобно завизжал на тесном , невыносимом повороте – и прибыл в Асакусу .
Сейчас я уже не помню , но мне кажется , что я прямо из Асакусы поехал в Акихабару , не заходя в гостиницу . Точно помню , что зачем-то переодевал в туалете на станции Асакуса майку – но зачем ? Возможно , я боялся , что после целого дня в ней на спине остались жёлтые полосы – и мне не хотелось показываться прекрасным мейд-чян в неухоженном виде .
Так или иначе , но поездка из Асакусы в Акихабару из моего сознания как-то выпала . Следующее чёткое воспоминание состоит в том , что я уже блаженствовал в Little BSD . В этот раз я , почему-то , заказал себе картошку фри , которую , по фирменному рецепту заведения , прекрасная мейд-чян прямо при тебе обсыпает специями . Я специально выбрал поострее . Кстати , любопытно , что звёздные мейд-чян – Мешиа-тан и Сора-чян – обычно сами блюда посетителям не подают , предоставляя это кохаям , а на себя берут духовную сторону . И сейчас я , сидя здесь , снова удивлялся тому , что же может создать в себе самой жизнь . Как я уже когда-то написал , у каждого опытного отаку есть шестое чувство , предназначенное только и исключительно для того , чтобы отличать искуственный кавай от настоящего . И сейчас я видел вокруг себя только настоящий кавай . Мешии-тан не было – но Сора-чян была здесь . Она спросила , где я был сегодня , и я сказал про Никко . Сора-чян поинтересовавлась , что я видел , и я рассказал про обезьян . Сора-чян решила , что я говорю про барельеф с тремя обезьянами . Я сказал , что видел и их тоже – но , кроме этого , ещё и honmono no doubutsu . Сора-чян удивилась и пошла спрашивать у других горничных , видели ли они в Никко обезьян .
. . . в дружеских беседах прошёл вечер . Я спокойно вернулся к себе в «Асакусу» , быстро написал e-mail в Европу , поднялся к себе в номер и лёг спать .